I |
|
|
II |
И это даже не шутка! Скажите Михаилу, что он дряхлый старикан - и получите саблей по зубам. Или поперёк морды. Или по шее. Лезвием. Этот, как вы изволили выразиться, "дедуля", в свои шестьдесят восемь лет многим молодым ещё фору даст! А потом её и посмеётся на финише, когда молодые, на последнем дыхании, будут подползать к черте. Вообще, этот мужчина - только с виду старик. Внутри же, в там, глубоко в душе, - это настоящая атомная станция с выхлопом энергии под тысячу гигаватт в секунду. Да, Михаил понимает, что годы уже не те, но всё равно держит себя в тонусе и тонус в себе.
Он любит побрюзжать, что, мол, "раньше было лучше". О себе рассказывает охотно, считая это добрым примером молодым. Его история начинается в Приштине, в далёком одна тысяча девятьсот пятидесятом году, семнадцатого апреля, когда в семье генерала родился старший сын. С самого начала на Михаила была возложена огромная ответственность, всё-таки военная семья. Строгий график, абсолютный контроль со стороны отца, военная академия... Михаил всегда знал, в чём его предназначение. А учитывая неспокойную обстановку на Балканах, усиленно готовился к неизбежному. В двадцать четыре года он заканчивает офицерскую академию и молодого лейтенанта Вранича могло ждать красивое будущее боевого офицера... если бы не два "но": смерть младших братьев от рук неизвестных и пробуждение сил Охотника, как следствие первого. Здесь по идее должна быть завязка на вроде "тёмной-тёмной ночью..." и крики в ночное небо из разряда "ЙА АТАМЩУУУУ!11!1", но этого не будет. Будет нечто другое - братья, как обычно, пошли в школу, но так и не дошли до неё. Их обнаружили в переулке, с рваными ранами на шее и практически полностью обескровленными. Михаил долго скорбел о братьях вместе с родителями, как внезапно, очередной раз возвращаясь из бара, он почувствовал непреодолимую ненависть к нескольким подросткам, распивавшими пиво в парке. Что-то... что-то прямо вызывало отвращение к ним и Михаил не смог сдержать себя. Кинувшись на на молодых, Михаил не успокоился, пока не расправился со всеми троими. И лишь когда полыхавшая ненависть поутихла, он, наконец, соизволил заметить множество рваных ран на руках и лице (шрамы от которых до сих пор демонстрирует с гордостью). Ну а после, спасаясь от позора и закона, он ударился в бега.
Два года он бегал по Сербии, пытаясь осознать, мол, какого же чёрта с ним творится?! Жил, как дикарь, в лесу, благо, опыт был. Дважды по пьяной лавочке пытался свести счёты с жизнью, дважды Господь нежно снимал его палец с курка. Ну а после он познакомился с человеком, который представился Слободаном, охотником. Встреча вышла настолько абсурдная, что диву можно даться - Михаил по пьяной лавочке зашёл в захудалый бар, в котором, судя по звукам, кипела рукопашная. Сам себе удивляясь, он захотел принять участие, а зайдя внутрь увидел, как какой-то человек крошит каких-то тварей с длинными клыками, очень похожих на людей, но с чёрными глазами. Человек явно в помощи не нуждался, но, пфф, когда это пьяная голова рукам воли не давала?! Выхватив ТТ, Михаил расстрелял весь магазин по черноглазым тварям и мужчины убрались до приезда полиции. Слободан разглядел в юноше потенциал и взялся обучать его охотничьему мастерству.
Ну а дальше вы знаете - широчайшая практика в четырёх локальных конфликтах и одной широкомасштабной войне, повышение пределов своего тела и своих возможностей, участие в конфликте в Косово и убийство нескольких албанских вампиров... Короче, приехав в две тысячи пятом году в Болгарию уже тёртым калачом, Михаил оседает в Пештере, где начинает свой небольшой бизнес по продаже антиквариата. Небольшой магазинчик прямо под квартирой - идеально же! "Откуда деньги?" спросите вы? А я вам отвечу - как и любой солдат, он мародёрил на войне и обзавёлся парой полезных знакомств с сербскими (и не только) интендантами. Ведь война, как известно, всё спишет.
Когда вампиры в Пештере снова активизировались и стали вести себя наглее, чем обычно, Михаил первым воспринял это с особой радостью. Сделав свой маленький магазинчик ещё и неофициальным "аванпостом", где его собратья могут найти крепкие стены, аптечки, кров, оружие и патроны (я упоминал про мародёрство и "полезные связи" с оружейными баронами, да?), Михаил сам с удовольствием вышел на охоту. И пусть годы яро пытаются взять своё, Михаил всё также смертельно опасен для всякой твари, именующей себя "вампиром".
1) Трость-шпага;
2) Офицерский ТТ;
3) Владеет сербским, русским, албанским, почти идеально освоил болгарский, но сербский акцент всё ещё проскакивает. Немного понимает по английски и по немецки;
4) Имеет очень широкую сеть шрамов по всему телу;
5) Блестяще управляется с оружием - как с холодным, так и огнестрельным.
III |
|
|
IV |
Человек человеку всегда был волком. Как бы не скалились сладкоголосые подлецы с телеэкранов, какие бы договорённости и обещания не звучали из их ртов, ясно было одно — грош им цена. Деньги правят миром, они всегда стоят и будут стоять превыше всего. И ни одни обещания, ни одна братская любовь и всякая подобная чушь не устоит перед их напором. Таков этот поганый мир. Впрочем, всё это так же работает. И считается нормальным.
Вместо рукопожатия в руку легла бутылка, а человек произнёс своё имя. Меня позабавило то, с какой настороженностью он нюхал воду, как делал первые глотки. "Воистину зверь". А когда он произнёс своё имя, его рычащий голос идеально дополнил первое впечатление о нём и паззл собрался воедино. Мне оставалось вздохнуть и улыбнуться в пол:
— Вот, уже лучше. Эм... ты...
В этот момент он скрючился и упёрся в верстак рукой, поудобнее перехватив отвёртку, которая оказалась на верстаке, и кинув на меня резкий взгляд тёмных глаз. Сам себе удивляюсь, но паники не было. Я знаю, что человек человеку волк, я знаю, что загнанный зверь сделает всё, чтобы вывернуться из коварных лап своих пленителей, но также я почему-то чувствовал, что ничего он мне не сделает. И, блять, точно! — он отпустил отвёртку и выпрямился настолько, насколько мог. Зверь всегда зверь. Это нормально.
— Оу, брат, как тебя лихо. — цокнул я языком, поставив бутылку на верстак. — Тогда тяжёлая работа тебе противопоказана. Тебе вообще всякая работа противопоказана, но извини, Дэрил, приказ есть приказ. Придётся поработать. — я виновато пожал плечами, приглашающе махнув рукой в моя святая святых. — Идём, покажу, чем займёшься.
Я не боялся, что он увидит гараж. Большинство техники и так известно, папаня Ниган покатался на каждой из находящихся здесь машин. Ну, кроме моего "Шухера" конечно же. Этот переделанный "Чарджер" стоял сейчас накрытый тентом и мирно дремал, а я не считал необходимым будить его на вылазки. И никому не давал. А полуразобранную "Тахо", которую мы с Куртом начали превращать в убер-девайс, никто бы вообще не принял бы за автомобиль.
— Пришли. — я привёл его к дальнему углу, где стоял стул с прямой спинкой, под которым стоял металлический таз. Жестом указав на стул, я ногой подтолкнул к нему коробку, сделанную из разрезанного пополам топливного бака. Он негромко звякнул, а старые детали отозвались эхом. Все они были ржавые и напоминали странные песчаные скульптуры. Я же принёс две небольших канистры и старую щётку с металлическими волосами. Присев на корточки перед Дэрилом, я начал инструктаж. — Смотри, что ты должен сделать, друг. Это самая лёгкая работа, которую могу тебе дать. Ну, чтобы и ты себя более-менее комфортно чувствовал, и дело хорошее сделал. У меня и у моего друга Курта всё никак руки не доходят почистить детали, а почистить их надо. Машина же как женщина — любит ласку, чистоту и смазку, смекаешь? — я улыбнулся, схватив канистры и плеснув содержимое в детали в примерно равной пропорции, пока жидкость не закрыла их. — Здесь у меня серная кислота, гашеная разумеется, а здесь отработка — для вязкости, совсем чуть-чуть нужно. За кислоту не бойся, руки тебе не сожжёт, но если долго их будешь держать в растворе, то на завтра кожа слезет. Сейчас ты ждёшь десять минут, пока кислота не начнёт разъедать ржавчину, а потом чистишь. Я не прошу у тебя зеркальной чистоты, просто хочу, чтобы грязь и ржа немного отъелись и я мог снова поставить запчасти куда надо. Справишься, братишка? — я доверительно поглядел ему в глаза, когда разыскал их за длинными немытыми волосами. — Я тут недалеко буду. О, кстати! — я распрямился и сходил до нашей, если можно так сказать, "комнаты", которую мы с Куртом переоборудовали под две кровати и небольшое свободное пространство. Взяв фляжку с чистой водой и прихватив новую пачку сигарет, я вернулся к своему новому подопечному. — Держи. Не выглахтай всё, больше я тебе не смогу дать, уж извини. О, и вот. — я протянул ему старую пачку сигарет, где осталась одна штука. — Это если куришь. — я улыбнулся ему. — Я ж говорю, это там гестапо, а у меня нормальные люди работают. В общем, понадоблюсь — я там. — я ткнул себе за спину, указывая на "Тахо", который как раз был напротив стула и Дэрила. — И... вот. Ну, я пошёл. — несмело улыбнувшись, я вернулся к внедорожнику, краем глаза примечая Крута, вернувшегося с отдыха.
"Это будет хороший день!" мелькнула мыслишка "Надеюсь...".
